А.Л. Чижевский

 От астрологии к космической биологии (фрагмент III)

А.Л. Чижевский От астрологии к космической биологии (фрагмент I)

А.Л. Чижевский От астрологии к космической биологии (фрагмент II)

В настоящее время нас не может удивлять факт подобной связи, так как наука глубоко проникла в природу человека и связала его крепкими узами с окружающим миром. Правда, многого все же нам объяснить еще не удалось. Так, мы должны отказаться от попытки чисто физически объяснить древнее убеждение человека о влиянии комет на судьбу народов. Известно, какое громадное значение приписывали древние появлению комет и считали их знаками войн и революций. В самом деле, такого рода совпадения бывали неоднократно, о чем повествуют нам летописи и эпические произведения различных народов. Если мы сопоставим мировые события, совпавшие со временем появления одной из самых замечательных комет — кометы Галлея, то увидим, что одни из ее приближений к Земле были действительно ознаменованы стихийными бурями среди человечества (войны, революции, смуты), другие же ее приближения совпадали также с важными событиями, но чисто индивидуального характера (смена государей, восшествия на престол и т. д.). Если теперь мы сравним годы совпадений первого рода с годами солнцедеятельности, то увидим, что почти все они в пределах наивысшей силы активности Солнца, т. е. совпадают как раз с той эпохой, когда, согласно нашим исследованиям, по преимуществу группируются массовые движения. И наоборот, годы появлений кометы Галлея, не совпадающие с максимумами солнцедеятельности, ознаменованы событиями, носящими чисто индивидуальный характер.

По некоторым данным, собранным наукою, следует заключить, что физическое и химическое воздействие близкого от Земли прохождения кометы чрезвычайно незначительно. В данном направлении заслуживают внимания многочисленные специальные исследования влияния Галлеевой кометы на физико-химическую среду Земли, произведенные в различных странах при ее последнем прохождении 19 мая 1910 г. Эти исследования показали, что эффект прохождения земного шара через хвост кометы Галлея в физико- химическом отношении оказался слишком незначительным, чтобы вызвать какие-либо физические или химические явления, которые можно было бы с несомненностью приписать влиянию чудовищно разреженной материи кометного хвоста.

Но если кометы и являются стимулом к возникновению каких- либо больших движений с участием масс, то это влияние необходимо приписать не физико-химическому воздействию, а психическим свойствам человеческих коллективов. Эта мысль с достаточною ясностью была высказана еще в XVII в. Петром Мегерлином из Базеля в следующих строках: «Я вкратце выскажу мои соображения и мысли о значении этой еще до сих пор стоящей на небе кометы; таково (значение), думается мне, должно вытекать из соответствия между земными и небесными творениями, ибо в течение многих веков наблюдается, что когда на небе появляется что-нибудь новое, как кометы и другие подобные явления, то и подлунная природа в своем обычном ходе смущается необыкновенными явлениями и расстраивается». «Стихийна природа: под влиянием появления кометы приходит в столь сильное движение или, правильнее сказать, потрясение, что проявляется необычными событиями, к которым раньше было предрасположение или склонность в том или другом месте. Поэтому, когда относительно кометы надо решить, предвещает ли она чрезмерную жару или холод, засуху или наводнение, ветер или землетрясение, чуму или другие болезни или же внешнюю или междоусобную войну, восстание или перемену правительства или религии, и именно в какой стране предвещает она это, то от хорошего предсказателя требуется быть не только глубоко понимающим физиком или толкователем природы, но также дальновидным политиком, мужем, хорошо понимающим людей, который умеет распознавать современное состояние различных стран».

Нет сомнения в том, что уже один внешний вид горящей на черном фоне неба кометы способен вызвать паническое настроение у массы, разбудить старые предрассудки, породить суеверный страх и, наконец, направить могучие силы коллектива на разрушительную работу. В угнетенных физически и духовно массах при появлении кометы могут возникнуть массовые возбуждения, принимающие болезненный эпидемический характер, могут вспыхнуть бессмысленные паники, бунты и погромы. Но в данном случае будет иметь место не физическое, не химическое воздействие комета, а ее, так сказать, рефлекторно-каталитическое влияние. Вид кометы, мистически связанной с суеверным представлением о конце мира, может в соответственно настроенном населении породить разного рода местные массовые вспышки, направленные в ту или иную сторону. Несмотря на полное непонимание масс в вопросах о природе, они никогда не относились пассивно к ее проявлениям, реагируя на них изменениями в своем поведении.

Этот вывод находит себе подтверждение хотя бы в тех клинических наблюдениях над душевнобольными, которые показали, что астрономические явления даже у психопатических больных вызывают эмотивные и бредовые проявления, стоящие в согласии с психической картиной заболевания.

От географов и историков древнего мира доходит до нас убеждение в могущественном влиянии сил окружающего мира на человека и человеческие сообщества. Древнегреческий историк Геродот (между 490 и 480—ок. 425 до н. э.) во время своих путешествий отметил ряд фактов, показывающих влияние естественных условий на физическое и умственное развитие человека.

Великий врач Гиппократ (ок. 460 — ок. 370 до н. э.) в своем замечательном сочинении впервые стал на ту точку зрения, что внешняя природа — климатические и сезонные факторы — оказывает неоспоримое влияние на физиологические отправления организма, на уклад психических способностей, характер и на душевные способности. Останавливаясь на влиянии ветров, Гиппократ указывает на зависимость от них характера людей. Города, подверженные воздействию теплых или холодных ветров, должны быть населены различными по характеру жителями. Человек подчиняется общему влиянию воздуха в различных отношениях. Влияние воздуха обусловливает энергичность или леность жителей, храбрость или трусость. «В климате изменчивом тело и дух охотно выносят труд, а он увеличивает мужество, тогда как лень и бездействие порождают трусость». «У людей, живущих в более жарком климате, более живой и цветущий вид, у них ясный голос, характер мягче, ум проницательнее, чем у жителей северных областей; в то же время и все произведения лучше, чем в холодных странах... Но в то же время в такой температуре душа не испытывает живых толчков, тело тоже не подвергается резким изменениям, естественно сообщающим человеку более дикий, неукротимый и пылкий характер, ибо быстрые переходы от одного состояния к другому будят дух человека и вырывают его из состояния бездействия и беззаботности». Не настаивая на полной и абсолютной зависимости человека от свойств среды, Гиппократ все же полагал, что некоторые явления этой зависимости наступают неизбежно каждый раз, когда налицо имеются все необходимые условия и факторы. Интересно отметить, что механизм зависимости человека от внешней среды представляется Гиппократу в форме прямого, непосредственного влияния этой среды на физиологические и психологические функции человека.

Идеи Гиппократа получили дальнейшее развитие в исторических работах Фукидида (ок. 460—400 до н. э.). В то время как Гиппократ занимался рассмотрением влияний климата на организм и его отправления, Фукидид, как историк, сделал попытку выяснить социологическое воздействие климата, его влияние на историю данного народа. В своем блестящем очерке первобытного периода жизни эллинов Фукидид показал, какую роль в судьбах народов играют климатические условия и связанные с ними естественные богатства почвы.

Ксенофонт (ок. 430—355 или 354 до н. э.) также пытался подойти к разрешению некоторых антропогеографических вопросов. По словам Пёльманна, трактовка этих вопросов Ксенофонтом проведена в духе современного сравнительного метода рассуждения и отличается тонким пониманием и анализом деталей.

Очень интересные мысли о влиянии климата на нравы и законы были высказаны Аристотелем (384—322 до н. э.) в различных работах. Так, в своей «Политике» он утверждал, что законодатель при создании законов должен принимать во внимание не только природу человека, но и окружающую его естественную среду, условия климата и поверхности Земли. В «Проблемах» греческий философ останавливается на значении температурных условий для жизнедеятельности и характера человека. По его мнению, мера моральной энергии стоит в зависимости от того или иного уровня животной теплоты. Так как последней в более теплых климатах меньше, чем в более холодных, то отсюда вытекает следствие, что в более теплых климатах преобладают значительно более низкие и испорченные нравы, чем в холодных. Также Аристотель указывает на то, что только гармоничный климат действует благоприятно на умственные и душевные качества человека, в то время как резкий холод или жар одинаково скверно влияют и на телесные и на душевные свойства человека.

Огромное влияние на развитие собственно антропогеографических идей оказали сочинения знаменитого географа Страбона (64/63 до н. э.— 23/24 н. э.), который почти за две тысячи лет предвосхитил некоторые основные положения учения о влиянии физических и географических условий страны на исторические судьбы населяющего ее народа. Страбон с исключительною силою дает ряд определений зависимости различных народов от географического положения страны, анализирует влияние ископаемых богатств и производительных сил почвы. Однако идеи Страбона преимущественно лежат в области изучения влияния географических условий, и работы его не содержат в себе рассмотрения физических влияний на организмы и этим резко отличаются от работ его предшественников.

Аналогичные вопросы отчасти занимали ум Плиния (23—79) и затем Птолемея, которые в своих работах уделяли место влиянию климата на развитие человечества.

Только через 11 веков после Птолемея мы встречаем повое рождение того же вопроса в работах знаменитого арабского историка прагматика Ибн Хальдуна (1332—1406). В философском введении в историю «Мокаддама», составляющем первую книгу огромного сочинения «Китаб-аль-ибер...», Ибн Хальдун излагает мысли о физическом и нравственном влиянии климата и почв на людей. После этого сочинения наступает значительный пробел в развитии идей о влиянии среды, который длится вплоть до XVI столетия. Бодэн (1530—1596) снова поднимает этот вопрос и дает дальнейшее углубление мыслей Аристотеля.

Впрочем, мысли Бодэна касались главным образом объяснений влияния климата на судьбы государств и народов. Он полагал, что термическое влияние климата распространяется на характер и темперамент людей и на формы правления в государстве. Бодэн дал сравнительно развитую антропогеографическую схему, которую затем дополнил Монтескьё (1689—1755).

В своем знаменитом сочинении «О духе законов» (1748) Монтескьё рассматривает государство как результат действия естественных законов, а не произвола и случая. Он говорит, что история развивается закономерно и единичные явления в ее закономерном ходе, которые могут нам казаться случайными, имеют значение лишь постольку, поскольку на них отражается общий принцип. Последний накладывает свою печать на все и все подчиняет себе, все вовлекает в себя. В чем же выражается этот общий принцип? Во влиянии естественной среды, в воздействии климата.

В своих рассуждениях Монтескье пытается приблизиться к физиологическому пониманию механизма этого влияния. «Холодный воздух,— говорит Монтескье,— сжимает оконечности внешних сфер нашего тела; это увеличивает их упругость и благоприятствует возвращению крови от оконечностей к сердцу, уменьшая длину этих фибр, но увеличивая их силу. Теплый воздух, напротив, расслабляет оконечности фибр, удлиняет их, уменьшает их силу, их упругость. Люди поэтому имеют больше сил в холодном климате. Народы жарких стран трусливы, как старцы, народы холодных мужественны, как юноши». «Царство климата,— продолжает далее Монтескье,— является первым из всех царств, которому беспрекословно подчиняется все: нравы, поступки, законы».

Дань тому же воззрению отдала и Екатерина II (1729—1796). В своем знаменитом «Наказе» в пункте 45 она пишет: «Многие вещи господствуют над человеком: вера, климат, законы...»; в пункте 47: «Природа и климат царствуют почти одни во всех диких народах...»

По своему существу идеи Монтескьё мало чем отличались от идей Аристотеля и Гиппократа. Несравненно шире и глубже поставил вопрос о влиянии климата Гердер (1744—1803). В одной из первых работ в 1767 г. Гердер писал, что климат не создает человечество, а является лишь средой, в которой оно образовалось. Важной заслугой Гердера необходимо считать то, что он впервые отчетливо высказал мысль о том, что климат — это еще не все. Понятие о климате сливается у Гердера с понятием среды. В эту среду Гердер включает не только температурные колебания, но и «запас других сил», как, например, химический состав воздуха, электрические токи в нем и т. д. Главное в климате, по мнению Гердера, это свойства и влияния атмосферы. Несомненной заслугой Гердера является то, что он впервые понял те влияния окружающей нас газовой среды, которым до того времени не придавали большого значения. Переходя к вопросу о том, как влияют эта среда или климат, Гердер создает знаменитую формулу: «Климат не принуждает, а склоняет... Он дает незаметные склонности, которые могут быть подмечены в общей картине нравов, но с большим трудом особенности в отдельности поддаются изображению». Затем Гердер совершенно справедливо замечает, что «климат изменяет восприимчивость человека».

У Канта мы также встречаем рассуждения о влиянии климата на человека, однако новых взглядов он в них не приводит. Интересные мысли его касаются вопроса о том, как следует понимать объект, на который влияет природа. Это, по мнению Канта, не отдельная личность, не человек, а их совокупность, их сумма. Основным является здесь именно сумма. По сравнению с нею отдельный человек ничего не значит, и на нем нельзя усмотреть того пли иного влиянии климата. Только сумма человечества, целое сообщество зависят от природы, но и не от нее одной, а также и от социальных факторов.

Большое значение влиянию климата па человека придавал немецкий ученый Иогани Рейнгольд Форстер (1729—1798), натуралист и путешественник, почетный член Петербургской Академии наук. Возникновение физических различий между отдельными расами Форстер объяснял влиянием физических факторов внешней среды — климата. Все мысли и рассуждения, посвященные данному вопросу, он подкреплял личными наблюдениями, которые имел возможность делать во время своего кругосветного путешествия.

Наиболее пышного расцвета антропогеографические идеи достигли в грудах знаменитого географа прошлого столетия Риттера (1779—1859). Зависимость человека от природы для Риттера выражалась в форме динамического соотношения этих двух стихий. Эта зависимость налагает на человека тем большие оковы, чем человек ближе к бессознательному, стадному состоянию. В то же время, по мнению Риттера, замечается все более и более прогрессирующее освобождение культурных народов от условий родной природы, отступающих на задний план. Эту мысль Риттер повторяет в своих сочинениях неоднократно, но тут же указывает и пределы освобождения человека от природных влияний. Он говорит, что, пока человечество находится на Земле, его действия остаются под влиянием земных условий, которые претерпевают постоянные изменения. Связь между человеком и природою сохраняется и на высшей культурной ступени все такой же сильной, постепенно характер стихийной принудительности приобретает форму гармонического слияния. Таким образом, согласно учению Риттера, по мере роста культуры связь между человеком и природой, налагающая оковы, слабеет, но за то усиливается связь, ведущая к гармонии.

К взглядам Риттера примыкал знаменитый русский натуралист Бэр (1792—1876). В работе 1848 г. «О влиянии внешней природы на социальные отношения отдельных народов и на историю человечества вообще» Бэр развивает идеи о несходстве исторических судеб различных народов и приходит к тому заключению, что причина этого несходства лежит во влияниях внешней природы. По его мнению, человек вышел однородным из лона природы и только различие внешних условии природы создало и создает разновидности в человечестве. В своей работе Бэр дал как общий анализ влияния природы на человека, так и анализ отдельных вопросов: о влиянии природы на социальные формы быта, о влиянии разнообразия условий существования, о значении фактора общений между сообществами, о влиянии природы на человека при посредстве его психических свойств и т. д.

Труды Риттера оказали большое влияние на историков и географов и породили целую школу. К ней могут быть отнесены Капп (1808—1896), Котто (1808—1879), Коль (1808—1878), Криг (1805—1878). В то же время начали раздаваться голоса, выставлявшие принципиальные возражения духу риттеровских идей. Отрицательное отношение к ним больше всего выразилось в сочинениях Пешеля (1826—1876). Последний, не отрицая влияния природы, признает, однако, за естественными условиями лишь роль более или менее благоприятной почвы для развития тех способностей и тех характерных черт, которые свойственны каждой расе. Многие свои положения Пешель высказывал в форме едкой критики, которая принудила относиться к вопросам антропогеографии более осмотрительно, не принимать на веру многочисленные и часто ошибочные утверждения и доказывать влияние среды в каждом отдельном случае.

Однако какие бы опасения о преувеличении значения влияния внешней среды на организмы ни высказывались, все же у исследователей продолжало расти и корениться убеждение в силе тех тонких, чаще всего неуловимых и в то же время могущественных связей, которые скрепляют организм человека с явлениями окружающей его внешней природы. Даже сам Пешель в своей работе 1869 г. не мог удержаться от того, чтобы не процитировать прекрасные строки из «Физиономики растений» Александра Гумбольдта (1769—1859): «Природные особенности различных земель теснейшим образом связаны с историей человеческого рода и его культуры. Потому что если начало этой культуры и не определяется одними физическими влияниями, однако направление ее, народный характер, мрачное или веселое настроение человечества большею частью зависят от климатических условий. Как могущественно было влияние греческого неба на обитателей Греции! Как у обитателей прекрасных и счастливых земель между Евфратом, Галисом и Эгейским морем могли бы не пробудиться уже рано душевная грация и тонкое чувство?.. Поэтические произведения греков и более суровые песни северных первобытных народов обязаны большею частью своим своеобразным характером форме растений и животных, горным долинам, окружавшим поэтов, воздуху, их обвевавшему. Если обратиться к тому, что ближе всего к нам, кто не чувствует себя различно в зеленой тени буков, на холмах, окруженных лишь поодиночке стоящими соснами, или среди лугов, на которых вечер играет дрожащими листьями берез? Эти родные образы растений вызывают в нас то меланхолическое, то серьезно-возвышенное, то веселое настроение. Влияние физического мира на моральный, таинственное воздействие чувственного на сверхчувственное придают изучению природы, если оно производится с высшей точки зрения своеобразную и малоизвестную еще прелесть».

Действительно, мы видим дальнейшее развитие идей о влиянии внешней среды у Бокля (1821 —1862) в его замечательных сочинениях.

Бокль различает четыре основных естественных фактора, имеющих наибольшее влияние на человечество: климат, пищу, почву и общий вид природы. Эти факторы, по мнению Бокля, играют главенствующую роль в самых различных областях деятельности человека, и видоизменения первых немедля влекут соответствующее изменение вторых, а следовательно, видоизменяют общее как экономическое, так и политическое состояние народов и даже составляющих их классов: таким развитием цивилизация становится в прямую зависимость от условий внешней природы. Так, например, считая пищу одним из важнейших двигателей жизнедеятельности человека и основным началом цивилизации, Бокль смело мотивирует свое мнение тем фактом, что финики для египетской культуры сыграли ту же величайшую роль, как рис для культуры Индии. Эти плоды, не требующие особого ухода и дающие обильные жатвы, а также вполне соответствующие химическим запросам организма, живущего в жарких странах, способствовали размножению населения, накоплению богатств, развитию искусств и наук.

Не менее важное значение для развития и распространения той или иной цивилизации, по мнению Бокля, имеет распределение на поверхности Земли степени орошаемости почвы в связи с температурою и другими метеорологическими особенностями климата. Развитие цивилизации в Мексике обязано двум условиям ее географического положения: близости к экватору и извилистости берегов. «И так как,— говорит Бокль,— только в этой части Северной Америки соединились оба условия (тепло и влажность), то только здесь и развилась цивилизация».

Таким образом, силы природы имеют власть то связывать, то освобождать жизнедеятельность человека и тем самым подчиняют себе все общественные явления, основные черты которых будут тождественны при наличии одинаковых внешних влияний. «Из одинаковых естественных условий,— так формулирует эту мысль Бокль,— вытекают одинаковые общественные следствия. Этим самым только и можно объяснить ту изумительную правильность, которую представляет нам сама история при изучении ее с достаточно широкой точки зрения». Что же касается «общего вида природы», под которым Бокль разумеет явления, влияющие на возбуждение воображения (опасная и пышная природа тропиков, например) и на развитие чисто логической деятельности рассудка (природа умеренного пояса, где «дела природы слабы и малы»), то и эта сторона внешнего влияния, по мнению английского ученого, могла бы распространяться чрезвычайно глубоко на склад духовных и умственных сил целых народов и вызывать те или иные проявления его моральной или социально-политической жизни. Это утверждение приобретает особенную ясность при сравнении основных начал культуры различных народов.

Различия в свойствах окружающей человека природы в разных странах ведут, таким образом, к выработке различных мировоззрений, а отсюда как следствие возникают и различные моральные и политические знания и идеалы, борьба которых, в сущности говоря, и создает историю. И утверждение Бокля, что историю человечества можно понять только в связи с историей внешнего мира и его явлениями, приобретает достаточное основание и силу. Ибо и современная нам наука подтверждает положение Бокля о том, что мысли, а следовательно, и дела внушаются внешним миром, и изменение одной из причин должно произвести изменение и в следствиях.

По вопросу о влиянии внешних условий на человечество, его деятельность и его историю оригинальные и по тому времени смелые идеи были высказаны американским физиологом и историком Дрэйпером (1811 —1882). Во введении к своему сочинению (1856) Дрэйпер прежде всего указывает на тот факт, что в сознание человека медленно, но неуклонно проникает одна важнейшая основная идея: природа, а также человек находятся под прямым владычеством закона. Под влиянием этой идеи человек постепенно заменяет свое первоначальное учение о свободной воле учением о законе, ибо так называемая свободная воля никогда и нигде не вмешивается в управление миром, гигантский механизм которого движется в совершенном согласии с физико-математическими законами. На этом основании Дрэйпер приходит к заключению, что и вся история есть продукт взаимодействия человечества и физических явлений внешнего мира. Смена времен года, дня и ночи, степень солнечного излучения и другие явления, зависящие от механических причин, оказывают могущественное влияние на жизнь и развитие органического мира, частью которого и является сам человек. В прямом соотношении с этими, а также с другими физическими явлениями климата, почвы, атмосферы протекает социальная жизнь человека, которая в самой себе несет отпечаток окружающей ее деятельности физических условий. А потому географические видоизменения последних обусловливают собою те отличительные черты различия наций и народов, которые изучаются антропологией и политической историей.

В другом своем сочинении — «Гражданское развитие Америки»— Дрэйпер развивает аналогичные идеи. Человек, по его мнению, «этот кажущийся хозяин всего существующего на Земле, даже повелитель сил природы», на самом деле находится в зависимости от физических факторов. И не только человек подвластен неумолимому закону такого воздействия, но и все сущее на Земле. «Ежедневное обращение Земли около своей оси,— пишет Дрэйпер,— распределяет периодические занятия и отправления живых существ и определяет время бодрствования и сна. Подобное влияние на жизнь материи имеет и движение Земли по орбите. В наших широтах деревья покрываются зеленью и цветами с наступлением весны, а осенью снова погружаются в длинный зимний сон. Животные сообразуют свои обычаи тоже по временам года: они приготовляются выводить детенышей весной, предупреждая с предусмотрительностью и осторожностью приход зимы. То же самое можно сказать о стаях голубей, которые бесчисленными мириадами перелетают в наши страны с наступлением весны и улетают на юг осенью: так же поступают и стада буйволов на Западе. Переселения рыб, которые в известные времена совершают переходы из одного моря в другое, так правильны, что совпадают с одними и теми же астрономическими явлениями. Эти любопытные факты нельзя приписать влиянию других обстоятельств. Например, говорят, что животные спят ночью потому, что в это время спит их добыча, или объясняют переселения рыб из одного места в другое инстинктом, подсказывающим им, где изобилует пища, которой они живут. Напротив того, если мы будем разбирать один факт за другим, то необходимо придем к заключению, что все они находились под влиянием астрономических событий; что Солнце не только определяет периоды бодрствования и сна, возрастания или упадка, но регулирует все движение животных на поверхности Земли»

Развивая эти мысли о роли Солнца, Дрэйпер восклицает: «Вот какое влияние имеет этот деятель в природе: он не только причина вкратце описанных нами простых физических тлений, но еще тесно связан с умственным развитием общества. Не будь Гольфстрима, Ньютон не написал бы своих «Принципов», а Мильтон — «Потерянного рая» ».

Если и не соглашаться со всеми утверждениями Дрэйпера, все же нельзя не признать, что в основном он безусловно прав. И его поучения, которые гласят, что природа управляется законом и человек теснейшим образом связан с физическими деятелями природы, в современной науке не только не встречают противодействия, но, напротив того, всецело подтверждаются ею.

Дальнейшее развитие этих категорически отстаиваемых мыслей мы встречаем у Тэна (1828—1893). К своей работе в этой области Тэн взял замечательный эпиграф у Спинозы: «Человек в природе является не государством в государстве, а частью целого, и движения того духовного автомата, каким представляется наше существо, регулируются движениями материального мира, к которому он принадлежит». Морально и интеллектуально существо человека развивается, по мнению Тэна, под обоюдным воздействием двух сил: эндогенной, т. е. заложенных от природы задатков и способностей собственных, и экзогенной, а именно расы, среды и типа данной эпохи.

В своих сочинениях Тэн систематически отмечает разительное влияние физической среды на организмы и уклад человеческого общества, считая это влияние одним из определяющих факторов. Он пишет: «Воздух и пища в огромной степени создают тело человека; климат, его характер и могучие контрасты создают обычные чувства, и в конце концов всем этим создается весь человек, его дух и тело, весь человек воспринимает и хранит впечатления почвы и неба. То же можно заметить, наблюдая других животных, которые изменяются в то же время, как и он сам, и по тем же причинам».

В другом месте Тэн говорит: «Степень жары воздуха и наклона почвы является первой причиной наших способностей и наших страстей». Затем он пишет: «Если индивид создается расой, то раса создается средой».

Углублением и логическим развитием идей Риттера был занят Ратцель (1844—1904)) которого можно признать центральной фигурой в современной антропогеографии. Прежде всего Ратцель счел необходимым разложить весь сложнейший комплекс, ранее объединенный одним термином «среда», на его составные части, дифференцировать явление на мельчайшие детали и изучать каждую деталь в отдельности. Оттенив этот методологический прием, Ратцель указал, что во влияниях внешней среды надо различать и строго разграничивать две основные проблемы: задачу изучения чисто физиологической стороны влияния и задачу изучения географической стороны вопроса. Беря в качестве примера изменения в нравах, взглядах и общественном строе, которые произошли в Индии при переходе из высоких, холодных, бедных мест обитания в богатые по природе, низменные и жаркие, Ратцель говорит, что в данном примере необходимо выделить четыре рода влияний среды: физическую и психологическую; влияние среды на расселение народа в пространстве; посредствующее влияние пространства в смысле содействия смешению и изоляции; влияние на общественный строй, вызываемое тем или иным количеством природных богатств. Изучение первого рода влияний внешней среды — дело физиологов и психологов, изучение трех остальных — дело географов.

Говоря о физиологических влияниях среды, Ратцель замечает, что последние не производят в человеке быстрых изменений, по природе которых можно было бы отгадать природу влиявшей причины. По мнению Ратцеля, человек представляет собою организм, подчиняющийся собственным законам, согласно с которыми он и перерабатывает совершенно самостоятельно то, что приносится ему извне. Не соглашаясь в корне с увлечением всемогуществом внешних влияний, Ратцель все же полагает, что народы, как состоящие из живых существ, не могут избавиться от влияния физических факторов

Но очень часто случается, что эти факторы влияют не прямо, а косвенно, через промежуточные члены или звенья: большая часть влияний природы на высшую духовную жизнь совершается через посредство экономических и социальных отношений, которые в свою очередь теснейшим образом переплетаются одни с другими.

Касаясь вопроса о зависимости исторических судеб от явлений природы, Ратцель доказывает, что великие исторические события совершались между тропиком и полярным кругом, что температура имеет решающее значение в развитии событий вообще, в деятельности отдельного человека в частности. Она влияет па его волю, характер, поведение. Ратцель настаивает на том, что влияние не только этих постоянных факторов сказывается на жизни человека, по и многие случайные стихийные явления природы имели огромное значение в судьбах отдельных пародов. Так, буря, рассеявшая «непобедимую армаду» Филиппа II, или снежные вихри прусского Эйлау. заставившие Наполеона потерпеть поражение, составляют величайшие события в ходе исторического процесса.

Успехи физиологии, теории эволюции геофизики, имевшие место на рубеже прошлого и текущего веков, позволили взглянуть значительно глубже на зависимость человека от природных влияний. Уже в трудах Реклю (1830—1905), Шрадера, Майо-Смита, 11енка и других исследователей мы находим развитие и углубление основной плодотворной работы по изучению вопроса о влиянии среды на человека. В своем общем движении антропогеография дала подтверждение тому древнему взгляду, что окружающая нас среда — не пустой звук, а мощный деятель, тем или иным путем, прямо или косвенно влияющий и на наш дух, и на наше тело. Каково бы ни было ее влияние и как бы оно ни осуществлялось, при посредстве ли социальной и экономической или физико-химической среды, теперь мы знаем, что оно не досужее измышление, а подлинное явление природы, управляемое законом.

Антропогеография должна была также отказаться от старого антропогеографического взгляда, будто бы с ростом культуры человек подчиняет себе природу и постепенно освобождается от нее. Уже Риттер не разделял этой точки зрения. А ныне можно сказать, что если связь с природой для современного цивилизованного человечества и стала менее давящей, то вместе с тем она чрезвычайно осложнилась. «Человек с развитием культуры и техники,— говорил Шмоллер, — не освобождается от природы, но лишь теснее связывается с нею; научаясь понимать ее, он овладевает ею, но лишь путем подчинения ее законам». Слова Шмоллера являются лишь перефразировкой старой мысли, высказанной еще Бэконом: «Природой можно повелевать, только подчиняясь ей».

В таком понимании вопроса, несомненно, заключена большая доля истины.

Итак, возникает проблема, насколько возможно вообще считать, что и социальные агрегаты, подобно отдельным людям, подвержены влиянию сил внешней природы, и именно тех сил, которые тонизирующим образом действуют на эти агрегаты, колебля их нервно-психическую возбудимость и тем самым стимулируя их к различного рода согласованным коллективным движениям?

Мы знаем, что человеческий род возник и развился в определенной среде и что эта среда есть внешняя природа. Из окружающей его природы он черпает материалы для построения тела своих частиц—индивидов, и в ту же внешнюю природу он уходит. Спрашивается, существует ли после этого какое-либо соотношение между природою и человеческим обществом? Если человек берет от природы все то, что ему необходимо для поддержания собственной жизни, го этот факт ясно показывает, что человеческие агрегаты представляют собою некоторую составную часть природы, но ни в коем случае не полную ее противоположность, как это ошибочно думают Штаммлер и др. На ошибочность подобного взгляда, вообще довольно распространенного, в свое время указывал еще Спиноза (1632— 1677,, осуждавший философов, которые рассматривали «человека в природе как государство в государстве». «Ибо они думают,— писал Спиноза,— что человек скорее нарушает естественный порядок, чем подчиняется ему; что он имеет неограниченную силу и ни от чего не зависит, кроме самого себя».

Таким образом, мы должны представлять себе человека и его агрегаты, сообщества и коллективы как продукт природы, как часть ее, подчиненную ее общим законам. Такого рода точку зрения ныне разделяет большинство философских направлений как единственно правильную. Так, например, школа исторического материализма в достаточной степени выяснила и обосновала данную точку зрения, допуская, правда, лишь «пассивный характер влияния» природы на человека и общество.

«Вся жизнь общества,— пишет Бухарин,— даже самый вопрос о возможности жизни или смерти для него, зависит и определяется тем отношением, в котором общество находится со своею средою (т. е. с природою)... Если мы рассматриваем общество как систему, то средой для нее будет «внешняя природа», т. е. в первую очередь наша земная планета со всеми ее натуральными свойствами. Вне этой среды человеческое общество немыслимо. Природа является и питательной средой для человеческого общества. Этим определяется ее жизненное значение. Но, разумеется, было бы глупо рассматривать природу теологически: человек, мол,— царь природы, природа приуготовлена для него, и все приспособлено для человеческих потребностей. На самом деле природа часто обрушивается на человека так, что от «царя природы» ничего не остается. И только в процессе долгой и суровой борьбы с природою человек начинает накладывать на нее свою железную узду... Однако человек как животный вид и человеческое общество сами являются продуктами природы, частью этого огромного бесконечного целого. Человек никогда не будет в состоянии выпрыгнуть из природы. И даже тогда, когда человек покоряет природу, он не делает ничего большего, как использует законы природы в своих целях. В самом деле, разве сам человек и любое человеческое общество не часть природы? Разве человеческий род не есть часть животного мира? Кто это отрицает, тот не знает самых азов современной науки. А если человек и человеческое общество есть часть всей природы, то в высшей степени было бы странно, если бы эта часть была полной противоположностью ко всей остальной природе»[1].